Безобразное образование

Русское слово образование очень точно передаёт свой главный смысл. Образованный человек получает образ, форму, необразованный этой формы не имеет, в некоторой степени он без-образен. Если новый закон «Об образовании в Российской Федерации» в корне не будет отличаться от последней версии законопроекта, в ближайшие пять лет мы рискуем пройти «точку невозврата», окончательно разрушив остатки фундамента некогда одной из лучших в мире систем обучения.  

 

На официальном сайте Министерства образования и науки легко найти стенограмму беседы министра Андрея Фурсенко и Президента России Дмитрия Медведева, состоявшейся 1 декабря 2010 года, в день обнародования новой версии законопроекта. Эта стенограмма – любопытный документ. Она очень коротенькая, но в ней хорошо отражена суть происходящего с нынешней системой образования в стране. Первое лицо государства принимает отчёт у министра об исправлении ошибок первой версии законопроекта, сам министр ни слова не говорит по существу и благополучно отделывается фразами про «сбалансированный оптимальный документ», про образование XXI века, про извлечение наиболее ценных пожеланий граждан и учёт их мнения.  В итоге разговора про новый закон оба собеседника определяют его как «очень чувствительный документ». На этой лирической ноте диалог завершается, и даётся старт ещё одной попытке довести законопроект до ума.

 

До 1 февраля проект нового закона был вывешен на специальный сайт для общественного обсуждения, а по городам и весям была запущена новая волна соответствующих дискуссий и обсуждений. Теперь, когда официальное общественное обсуждение закрыто, остаётся только ждать: как будет выглядеть этот очень чувствительный документ. А поскольку догонять и ждать – самые неприятные занятия, лучше просто подготовиться к самому худшему, к принятию законопроекта и новых образовательных стандартов без каких-либо серьёзных изменений.

 

Перечень претензий к закону очень длинный. В обсуждении законопроекта в Волгоградской области поучаствовали все, кто хотел и мог – депутаты и чиновники, ректоры и директоры, профсоюзы и простые педагоги. Смею заверить, что всё было по-взрослому и не для проформы. Общественная палата Волгоградской области, Волгоградская областная Дума, Комитет по образованию и науке областной администрации, Клуб политического действия «4 ноября» – это далеко не полный перечень площадок, на которых обсуждался новый закон об образовании. Самое мягкое определение, которые ему давали интеллигентные люди – «сырой», самое точное, которое некоторые высокообразованные товарищи давали в кулуарах, первым своим слогом непосредственно связано с иррациональным числом, используемым при вычислении квадратуры круга.  

 

А как ещё можно назвать закон, в котором даже после двукратного сокращения объёма текста декларативные фразы составляют большую его часть? И при этом нет практически ничего про принципы и механизмы финансирования образования, про налоги, про заработную плату и социальную защищённость педагогических работников, про связь образовательных учреждений с рынком труда и занятостью населения. В законопроекте нет самых актуальных и принципиальных моментов, которые определяют отношение государства к образованию и к своим гражданам.

И что в такой ситуации этим гражданам делать? Граждане, в том числе с должностями, регалиями и красивыми званиями собрались, обсудили, запротоколировали и отправили своё мнение «наверх». Вот по этой ссылке на сайт Института общественного проектирования (г. Москва), например, можно посмотреть, что не так в новом законопроекте, по мнению наиболее влиятельных и авторитетных в сфере образования Волгоградской области людей: http://www.inop.ru/page642/page515/page663/. Всё официально, с фотоотчётом, стенограммой и подписями. Все проведённые обсуждения и подготовленные документы свидетельствуют о том, что в российских регионах ещё есть образование и наука. В них ещё теплится жизнь, но всё меньше остаётся людей, которые верят в то, что их мнение действительно что-то значит. Таких всё меньше даже среди руководителей и начальников.

 

Удивительно, но и высших слоях государственной атмосферы такая же ситуация с новыми законодательными инициативами министра Андрея Фурсенко. Президент уже дважды отправлял законопроект на доработку, настаивая на необходимости его предварительного общественного обсуждения. Спикер Совета Федерации Сергей Миронов и сенаторы негодуют по поводу новых образовательных стандартов для старших классов, в которых предусмотрены только 4 обязательных предмета, два из которых – физкультура и ОБЖ, а в ответ – твёрдая решимость министра запустить новые стандарты в экспериментальном режиме уже в 2013 году. В итоге С. Миронов вообще сказал, что новый образовательный стандарт – это крест на будущем России.  Премьер-министр Владимир Путин перед всей страной говорит своему подчинённому, что «...спешить нельзя. Изменения нужны, но принимать их надо на ясном глазу».    

 

И …ничего не происходит. Министр образования и науки Российской Федерации всё больше и больше напоминает шаровую молнию. Её природа до сих пор малоизученна, в экспериментальных условиях синтезировать не удаётся. Шаровая молния неуправляема, нестабильна, прожигает всё на своём пути или взрывается, а её столкновение с человеком заканчивается всегда плачевно. Кто и что ещё должен сказать, чтобы прекратилась вивисекция над образованием и наукой? И почему первые лица государства в очередной раз сетуют, журят и критикуют министерских чиновников, но ничего не предпринимают? Неужели все остальные там ещё хуже? Или государственная машина уже окончательно пошла в разнос, как дизельный двигатель с нарушением тактовой частоты поршней?     

 

Да, Сергей Миронов прав в том, что предлагаемые Андреем Фурсенко образовательные стандарты для старших классов – это крест на будущем России. Но прав только отчасти. Действительный крест на будущем России – это неспособность государственной власти превращать слова в дело. После такой публичной оценки та же «Справедливая Россия» во главе с тем же Мироновым должны потребовать и добиться отставки и министра, и его команды. Но это почти невероятно. У Сергея Миронова крепкое мужское рукопожатие (испытано на себе), он смотрит в глаза собеседнику, и производит впечатление человека, который думает, что говорит. Однако слова российских политиков уже давно обесценились, и поэтому их дела всё более напоминают пейзажи и натюрморты в лучших традициях сюрреализма.    

 

Ретроградная амнезия – это потеря памяти на события и переживания, предшествующие расстройству сознания или болезненному психическому состоянию. Про этот диагноз я всегда вспоминаю в связи с приездами в Волгоград бывшего министра образования Владимира Филиппова (1998-2004 гг.). Урождённый в городе Урюпинске, он с удовольствием наведывался на свою малую родину и попутно неоднократно выступал в ВГТУ и ВГПУ, пропагандируя концепцию реформирования образования в Российской Федерации.  

 

Сидя за столом в президиуме, он с воодушевлением рассказывал о своих поездках в Китай и китайской системе финансирования образовательных учреждений. Единый государственный экзамен в проекте реформ по Филиппову должен был стать средством для введения системы государственных именных финансовых обязательств (ГИФО). Набрав определённое количество баллов на ЕГЭ, выпускник школы должен был поступать в высшее учебное заведение не только с сертификатом, но и с финансированием, которое, в зависимости от набранных им баллов должно было идти на его обучение в вуз. Чем больше набрано баллов по ЕГЭ, тем больше будет финансовое обеспечение вуза, в который выпускник поступит. Соответственно и вузы будут конкурировать друг с другом не только за лучших выпускников школ, но и за финансирование, которое даёт под них государство.  

 

Мне всё это очень не нравилось с самого начала. И разговоры про ЕГЭ как панацею от коррупции в высшей школе, и переход школьных экзаменов на тестовую форму, и сам подход к образованию как к сфере услуг. Но в проекте реформ Филиппова была хоть какая-то логика. То ли китайская, то ли марсианская, но логика была. Результаты начатой Владимиром Филипповым реформы образования превзошли все самые худшие опасения. Эксперимент по ЕГЭ был запущен, бюрократический маховик по внедрению новой формы школьных экзаменов раскручивался на глазах. Только одна неувязочка: с отставкой Филиппова с поста министра про вторую, и с материальной точки зрения, главную часть реформы образования – ГИФО, напрочь забыли. От ЕГЭ решили не отказываться ради борьбы с коррупцией. Вопрос порядка финансирования государством сферы образования и науки попытались закрыть федеральным законом №83 про казённые, бюджетные и автономные учреждения. К этому закону до сих пор так и нет методики его применения, сопутствующая нормативно-правовая база – отсутствует, руководители и коллективы образовательных учреждений находятся в глубокой прострации и в очередной раз, как один из чеховских героев вопрошают: «…а может, рассосётся?».     

 

Нет, это как беременность, не рассасывается. Все хаотичные телодвижения, предпринимаемые государством в последние десять лет в сфере образования и науки с самого начала имели незавершённый характер. Хуже того, все псевдореформаторские потуги в сфере образования не имели каких-то внятных приоритетов. О содержании, качестве образования речь шла реже всего. Чаще всего – завуалированное стремление государства сократить расходы на образование, в котором министерство финансов по факту намного сильнее и главнее министерства образования и науки. Ещё – подмена понятий с рассуждениями про борьбу с коррупцией, результатом чего стала анекдотичные ситуации с идеальным знанием русского языка по результатам ЕГЭ многих выпускников из национальных республик Российской Федерации. Ещё – много разговоров про эффективность расходов в сфере образования, хотя элементарный здравый смысл подсказывает, что нельзя измерить эффективность, если никто не представляет параметров качества конечного продукта.

 

Реальность российского образования буквально разваливается на куски. И даже там, где кажется, что система образования работает, она уже выхолощена донельзя. Не в теории, а на практике. В теории у моего сына с новой «системой образования» всё благополучно. Окончил гимназию с приличными баллами ЕГЭ, поступил с ними в нормальный вуз. А на практике весь прошлый учебный год выпускники практически не учились. Не осваивали никаких новых знаний, а дрессировались на написание всевозможных тестов. Не учились творчески мыслить, а старались выработать рефлексы на заполнение тестовых форм. И в любом вузе сейчас, даже в гуманитарном, безумная система 100-балльной рейтинговой оценки, замена полноценного устного экзамена письменными контрольными и экзаменационными работами окончательно завершают «образование» наших детей.   И всё это на фоне неумолкающей риторики о повышении контроля за качеством образования и его эффективностью.

 

Педагоги в такой системе фактически оказываются заложниками, поскольку нет никаких механизмов сопротивления поступательному и методичному разрушению образовательных институтов. Создать видимость лояльности, нарисовать отчётность, приспособиться к постоянно растущему валу бюрократических документов? Это не проблема. Только последствия – самые разрушительные. В таком положении лучше всего – это ретроградная амнезия, сохраняющая хотя бы часть здоровой психики. Вам сейчас напомнили про несостоявшийся проект ЕГЭ-ГИФО семилетней давности? Забудьте, будет легче!

 

Иногда кажется, что происходящее в последние годы с образованием – какой-то чудовищный эксперимент. Или инновация. Без разницы. Тем более, что в проекте закона об образовании даны такие определения эксперимента и инновации, что сразу всё становится ясно и с самим законом, и с его разработчиками.

 

Вот определение инновационной деятельности: «Инновационная деятельность ориентирована на совершенствование научно-педагогического, учебно-методического, организационного, правового, финансово-экономического, кадрового, материально-технического обеспечения системы образования. Указанная деятельность осуществляется в форме реализации инновационных проектов (программ) организациями, осуществляющими образовательную деятельность, и иными организациями, действующими в сфере образования, вне зависимости от их организационно-правовой формы и формы собственности, а также их объединениями». Набор слов, не дающий даже приблизительного представления о том, что такое инновация и инновационная деятельность.

 

А вот определение экспериментальной деятельности:  «Экспериментальная деятельность направлена на разработку, апробацию и внедрение новых образовательных институтов и механизмов, правовой режим которых не урегулирован законодательством Российской Федерации в сфере образования. Порядок и условия проведения таких экспериментов определяются Правительством Российской Федерации». По этому определению вообще не ясно, ни что такое эксперимент, ни то, как это Правительство РФ может определить порядок и условия эксперимента в сфере образования, если эксперимент вне правовой плоскости? Может речь идёт о каких-то секретных экспериментах Правительства РФ в сфере образования? А «инновация» на самом деле – это какой-то новый штамм вируса, который должен модернизировать страну?

 

Общественное обсуждение законопроекта состоялось. Заявки несогласных и претензии недовольных приняты. Всё очень демократично и правильно, ведь обсуждаемый документ – «очень чувствительный». Его бы ещё обсудить в твиттере, разместить на фэйсбуке и разослать всем френдам по айфону и айпаду. И мы станем вновь самыми образованными и научно-передовыми.